Speak, Memory!
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
fiona_grady
vremyavpered изначально вдохновила меня записать одну веселую историю. С тех пор прошло больше десяти лет, но vremyavpered продолжает быть моей музой, и ей я и в этот раз посвящаюРАССКАЗ О ПРОИСШЕСТВИИ В МУЗЕЕ
В нашем музее современного искусства проходила выставка Самого Главного Русского Художника Нашего Времени. Назовем его в нашем рассказе Сундуков. Выставка называлась "Происшествие в Музее". В день вернисажа вход был только
"О", думаю, "пойду-ка на вернисаж, да попрошу автограф. А потом, когда буду на пенсии, может смогу эту книжечку продать долларов за $50". И вот, полная мыслей о коммерции, и с книжечкой под мышкой, иду в музей.
В музее - толпа в черном; все страшно модные, бледные, в очках роговых, с беретами - ну просто как какая-то пародия на жизнь богемы в американском метрополисе. С пол-оборота понимаю, однако, что Сундукова в толпе нет. Начинаю спрашивать, как бы его найти. Сначала сдуру иду к вахтерше. Она, даром что работает в музее, не знает вообще кто такой Сундуков и имени его произнести тоже не может. Тогда иду к бару. Там крутятся какие-то граждане вида очень важного и с каталогами выставки под мышкой. Спрашиваю, где, собственно, Сундуков. На это один из них нагло мне говорит: "Я - Сундуков, к вашим услугам!". О, это мне по настоящему понравилось. Театр начинается с вешалки, а происшествия в музее начались еще до входа на выставку. Лже-Сундукова я быстро присмирила, сказав ему, что я буду Мадам Сундукова, и ищу своего законного супруга, но не пойму как это он так изменился за 5 минут, что мы не видались. Он, надо отдать ему должное, ржал и даже хотел спросить телефончик, наглец! Решила на время поиски Сундукова отложить, а пойти и посмотреть выставку. На выставке народу было немного, вернисаж тем и хорош, что вся толпа толчется в баре.
Выставка была такова: изображается выставочный зал какого-то уездного музейчика советской перефирии. Везде бархат и позолота. На стенах висят огромные полотна, долженствующие изображать шедевры соцреализма. Таблички на стенах соответствующие, типа "Знатные доярки колхоза "Дружба Народов", или "Герои-сталевары принимают трудовую вахту славы". По-английски, однако, это вовсе не смешно, а как-то чудовищно тяжеловесно и глупо. Кроме того, картины похожи на шедевры соцреализма только своими мощными золотыми рамами. Наш Сундуков-то нет, увы. Настоящих шедевров, даже пародийных, создать не смог. А "происшествие" заключается в том, что в провинциальном музее протек потолок. Поэтому весь выставочный зал уставлен тазами и ведрами, по потолку протянуты полиэтиленовые простыни, и с них мерно в ведра и тазы капает вода. Оказывается, вода капает не абы как, а по нотам написаным специально для всего этого очковтирательства события каким-то супер модернистким композитором.
В общем, и в выставочном зале Сундукова не было, и найти его стало просто делом чести. Однако, точно как при советской власти, в какую-бы дверь мы с подругой не тыкались, нам всюду говорили "вход воспрещен", "не велено пускать", и пр. И мы уже отчаялись почти, как вдруг, буквально у выхода наткнулись на одного знакомого. Знакомый имел два достоинства: 1). Председатель Совета Опекунов Музея; 2). бабник. За малую мзду пары поцелуев в щечки, он нам сказал: "Сундуков находится в кабинете директора музея, вторая дверь направо на первом этаже. Скажите страже, что вы туда идете по лично моему распоряжению."
Вот она - волшебная сила искусства, советская власть на время переселилась в Страну Победившего Капитализма. Не успевали мы произнести имя Знакомого, как все двери магически отворялись, и всюду, где только что говорили "вход воспрещен", вдруг стали услужливо улыбаться и чуть ли не кланяться.
Наконец мы в огромном кабинете директора, где стоит холодная стальная мебель, огромный мраморный стол, на стенах какие-то анатомические фотографии - сильно напоминает морг, да-с. Сундукова там нет. Там никого нет, что за мистика! Вдруг из какого-то угла появляется фигура одного из кураторов; нервно вздрагивая он нам говорит, что Сундуков здесь за шваброй, он нас проведет. Оказывается в кабинете есть еще какой-то потайной отсек, и туда мы идем. Гуськом, потому что надо почему-то протискиваться мимо агромадного сейфа. Подруга мне шепчет, "Как ты думаешь, в бункер к Гитлеру легче было попасть?"
За сейфом - крошечная коморка, а там такая картина. Стол, на столе- стопка каталогов к выставке. Сундуков подписывает каталоги, которые благоговейно берет директор музея. Каталоги Сундукову подает настоящая Мадам Сундукова, причем очевидно, что она их в уме считает, чтобы ни один не прикарманили. Знаем эту музейную шастию! За Сундучихой стоит как жирный вопросительный знак их нью-йоркский галерист, назовем его Рон Гольдман. Вся эта компания дико недовольна, что мы их застигли за таинством и в непосредственной близости от сейфа, на их лицах кривые улыбки, и они ждут не дождутся, чтобы мы проваливали, да побыстрее. Ну после быстрых здрасьте - очень приятно, я вытаскиваю свою книжечку. Сундуков берет ее в руки и спрашивает театрально так:
-"Боже мой, где Вы это взяли".
- "Эта книжка у меня с детства, мне родители купили".
Сундуков вдруг голосом, каким обычно говорят с детьми, спрашивает "Мама и папа? Вся семья вам купила?"
Я переворачиваю книжечку и показываю ему, что там написано "Цена 18 коп."
"Да нет", говорю, "на 18 копеек мама и сама могла раскошелиться, не надо было всю семью призывать".
В это время от стены отделяется Рон Гольдман. "Вы позволите?" и начинает рассматривать мою книжечку, при этом причитая. "Я слышал об этом периоде в жизни нашего дорогого художника. Очень был несчастный, тяжелый период в его творческой жизни. Подневольный период". (да уж, куда хуже, злобно думаю я. Работа - на три недели, гонорар огромный, с поэтом ты - друг. Получил свои тысячи в издательстве, поехал в Пицунду с другом-поэтом, там на пляже придумываешь свои пародийные шедевры, а он пишет свои анти-советские стишата. Ужасный, несчастный период!). Но вслух я скорбным голосом говорю, "Да, ужасный период", а сама подмигиваю Сундукову: мол, пусть аборигены пребывают в блаженной вере. Сундуков тут же стер с лица умильно-страдальческое выражение, взял со стола авторучку, деловито спросил по-русски как меня зовут, быстро накатал "Фионочке - на память", и протянул руку для прощания.
И так окончилось происшествие в музее. Книга где-то в недрах моих полок, черт знает, найду ли ее когда. Сундуков стал еще более знатным. Сундучиха теперь везде числится как соавтор. Галерист Гольдман процветал невороятно, и надеюсь отложил на черный день, то есть - на сейчас. А поэт, чью книжечку украсил своими иллюстрациями Господин Художник, умер в Москве от пьянки лет 10 назад.
no subject
Вот скажите мне, почему survival of the fittest почему-то работает в пользу самых подлых, кусачих, гнусных?
no subject
Т.е. он с самого начала раскусил систему и понял как на этой системе можно заработать. Так уж зарубежную, относительно советской - весьма наивную систему, ему и того проще было обрабатывать.
no subject
no subject
И кто это "она"?