![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
Aug. 22nd, 2015 08:03 pm
From Bauhaus to Walter's House
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
fiona_gradyПосле прихода Гитлера к власти, Вальтер Гропиус, директор Баухауса, вынужден был бежать в Англию. Три года работал он там в архитектурной фирме, а в 1937 году пришло приглашение из Гарварда. Гропиус не хотел оставлять Европу, вовсе был не уверен, что ему место в консервативном Бостоне, и Гарварду пришлось просить три раза. Истинно благородный Гропиус принял предложение при одном условии: его ближайший соратник Марсель Брейер тоже получит место на кафедре.
Нацисткий режим позволил Гропиусу забрать и вывести из Германии его мебель, архив и библиотеку, но не деньги. Поэтому, когда семья Гропиуса прибыла в Массачусетс, денег на покупку дома у них не было. Они решили поселиться в городке Линкольн, там находилась очень хорошая школа, куда Вальтер и Иза определили их дочку Ати. К счастью, нашлась одна светская богатая дама широкого кругозора, которая не только дала Гропиус участок земли для постройки дома в Линкольне, но еще и займ на $ 20,000. Интересно, что бюргеры Линкольна не только не были польщены новым соседством, а возмущались и протестовали как могли, и были страшно недовольны, что новый "уродливый" дом полностью нарушает очарование их городка.
Однако, дом был построен, Гропиус жил в нем до смерти, а дочка Ати отписала дом со всем содержимым в Общество Исторических Домов Новой Англии. И вот туда то мы и поехали, когда были в Бостоне.
Дом стоит на косогоре, белый корабль Баухауса.
Все в нем продумано, ни один сантиметр не пропадает зря. Большая часть мебели сделана по эскизам Марселя Брейера, все эти стулья на стальных круглых ножках, и этот стол из белой формаики. Это сейчас такой стол стоит в любой витрине любого Crate & Barrell, а в Новой Англии в середине 30х годов еще не успели затереть всю викторианскую мебель, воображаю какой фурор произвели белые кожаные сидения и черная посуда на столе.
Поскольку все абсолютно предметы, включая работы и скульптурки (подарки друзей), стоят на своих местах, как стояли при жизни владельцев, ходить по дому можно только маленькими группками и только в сопровождении экскурсовода. Что очень хорошо, потому что экскурсовод все рассказывает и отвечает на все вопросы. И только одно показалось странным: почтенный наш гид посмотрел на меня как баран на новые ворота, когда я упомянула имя Малера, и даже промямлил что-то типа "вроде, г н Гропиус часто слушал Вагнера, а про Малера я не знаю".
Больше всего Гропиус стремился порадовать Ати и спрашивал, чего именно ей хочется в ее комнате. Двенадцителетняя Ати запросила отдельный вход (!), а также крышу из стекла, "чтобы видеть ночью звезды" и морской песок на полу. Надо сказать, что ее просьбы были выполнены лишь частично. Вместо песка на полу постелили японские циновки из соломы, но отдельный вход построили, к нему ведет винтовая лестница сбоку. А чтобы она могла ночью видеть звезды, рядом с ее спальней построили закрытую террасу, где она могла спать ночью, прямо под небосводом Новой Англии.
Комната Ати была самой большой спальней в доме, а самой маленькой была комнатка прислуги Гертруды; комната была на первой этаже, не очень далеко от кухни.
Кухня крошечная, между кухней и столовой была еще комнатушечка, типа кладовки. Гертруда закрывала двери на кухню и в кладовку, гремела там себе котлами, жарила и парила. Потом тихоньку входила в кладовку, раскладывала еду на подносы, вносила в столовую гостям "Кушать подано!" и бесшумно удалялась через две двери готовить десерт.
Но во время войны Гертруда прознала, что может гораздо больше зарабатывать, работая на заводе, чем в доме у Гропиусов и слиняла. Фрау Гропиус пришлось готовить самой, и на кухне лежит ее тетрадочка с аккуратно вырезаными из журналов, и уже давно пожелтевшими, рецептами. И, оказывается, она нередко говорила, что кабы она знала, что ей самой придется готовить, уж тогда она, конечно, сделала бы кухню побольше. Настолько побольше, чтобы там можно было поставить стол, где бы все ели без гостей, а также, где бы члены семьи могли находиться с ней, пока она колдует у плиты. А мы-то привыкли думать, что Баухаус это aрхитектурное выражение демократии, ха!
Тем не менее, находиться в доме, смотреть на книги, на мебель, на рисунки и фотографии, и даже (особенно!) на очки и карандаши Гропиуса очень трогательно. И несмотря на дефицит демократии, в небольшом доме светло и просторно.
Через дорогу виден другой дом, там жил Марсель Брейер. Легко представить как соседи вместе сидели терраске, курили трубки, обсуждали проекты. Как вместе обедали, когда приезжали гости: Франк Ллойд Райт, Стравинский, Генри Мур, Хуан Миро. Дом Брейера закрыт для публики, и сам Брейер уехал из Линкольна, да не один, а с секретаршей Гропиуса. Благородный Гропиус, хоть и был недоволен, не оставил своего протеже, и порекомендовал именно Брейера на два заказа, которые послужили началом его звездной карьеры (в St. Johns University в Миннесоте).
В 1966 году Марсель Брейер построил здание музея Уитни на Мэдисон Авеню в Нью Йорке. Здание, конечно, стоит до сих пор, но музей теперь переехал. А мы там тоже были, как раз. Потом напишу.
Нацисткий режим позволил Гропиусу забрать и вывести из Германии его мебель, архив и библиотеку, но не деньги. Поэтому, когда семья Гропиуса прибыла в Массачусетс, денег на покупку дома у них не было. Они решили поселиться в городке Линкольн, там находилась очень хорошая школа, куда Вальтер и Иза определили их дочку Ати. К счастью, нашлась одна светская богатая дама широкого кругозора, которая не только дала Гропиус участок земли для постройки дома в Линкольне, но еще и займ на $ 20,000. Интересно, что бюргеры Линкольна не только не были польщены новым соседством, а возмущались и протестовали как могли, и были страшно недовольны, что новый "уродливый" дом полностью нарушает очарование их городка.
Однако, дом был построен, Гропиус жил в нем до смерти, а дочка Ати отписала дом со всем содержимым в Общество Исторических Домов Новой Англии. И вот туда то мы и поехали, когда были в Бостоне.
Дом стоит на косогоре, белый корабль Баухауса.
Все в нем продумано, ни один сантиметр не пропадает зря. Большая часть мебели сделана по эскизам Марселя Брейера, все эти стулья на стальных круглых ножках, и этот стол из белой формаики. Это сейчас такой стол стоит в любой витрине любого Crate & Barrell, а в Новой Англии в середине 30х годов еще не успели затереть всю викторианскую мебель, воображаю какой фурор произвели белые кожаные сидения и черная посуда на столе.
Поскольку все абсолютно предметы, включая работы и скульптурки (подарки друзей), стоят на своих местах, как стояли при жизни владельцев, ходить по дому можно только маленькими группками и только в сопровождении экскурсовода. Что очень хорошо, потому что экскурсовод все рассказывает и отвечает на все вопросы. И только одно показалось странным: почтенный наш гид посмотрел на меня как баран на новые ворота, когда я упомянула имя Малера, и даже промямлил что-то типа "вроде, г н Гропиус часто слушал Вагнера, а про Малера я не знаю".
Больше всего Гропиус стремился порадовать Ати и спрашивал, чего именно ей хочется в ее комнате. Двенадцителетняя Ати запросила отдельный вход (!), а также крышу из стекла, "чтобы видеть ночью звезды" и морской песок на полу. Надо сказать, что ее просьбы были выполнены лишь частично. Вместо песка на полу постелили японские циновки из соломы, но отдельный вход построили, к нему ведет винтовая лестница сбоку. А чтобы она могла ночью видеть звезды, рядом с ее спальней построили закрытую террасу, где она могла спать ночью, прямо под небосводом Новой Англии.
Комната Ати была самой большой спальней в доме, а самой маленькой была комнатка прислуги Гертруды; комната была на первой этаже, не очень далеко от кухни.
Кухня крошечная, между кухней и столовой была еще комнатушечка, типа кладовки. Гертруда закрывала двери на кухню и в кладовку, гремела там себе котлами, жарила и парила. Потом тихоньку входила в кладовку, раскладывала еду на подносы, вносила в столовую гостям "Кушать подано!" и бесшумно удалялась через две двери готовить десерт.
Но во время войны Гертруда прознала, что может гораздо больше зарабатывать, работая на заводе, чем в доме у Гропиусов и слиняла. Фрау Гропиус пришлось готовить самой, и на кухне лежит ее тетрадочка с аккуратно вырезаными из журналов, и уже давно пожелтевшими, рецептами. И, оказывается, она нередко говорила, что кабы она знала, что ей самой придется готовить, уж тогда она, конечно, сделала бы кухню побольше. Настолько побольше, чтобы там можно было поставить стол, где бы все ели без гостей, а также, где бы члены семьи могли находиться с ней, пока она колдует у плиты. А мы-то привыкли думать, что Баухаус это aрхитектурное выражение демократии, ха!
Тем не менее, находиться в доме, смотреть на книги, на мебель, на рисунки и фотографии, и даже (особенно!) на очки и карандаши Гропиуса очень трогательно. И несмотря на дефицит демократии, в небольшом доме светло и просторно.
Через дорогу виден другой дом, там жил Марсель Брейер. Легко представить как соседи вместе сидели терраске, курили трубки, обсуждали проекты. Как вместе обедали, когда приезжали гости: Франк Ллойд Райт, Стравинский, Генри Мур, Хуан Миро. Дом Брейера закрыт для публики, и сам Брейер уехал из Линкольна, да не один, а с секретаршей Гропиуса. Благородный Гропиус, хоть и был недоволен, не оставил своего протеже, и порекомендовал именно Брейера на два заказа, которые послужили началом его звездной карьеры (в St. Johns University в Миннесоте).
В 1966 году Марсель Брейер построил здание музея Уитни на Мэдисон Авеню в Нью Йорке. Здание, конечно, стоит до сих пор, но музей теперь переехал. А мы там тоже были, как раз. Потом напишу.
no subject
Только что упоминал Гропиуса - http://raf-sh.livejournal.com/1324191.html :)