![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
На обложке номера журнала "Эсквайр" от первого ноября 1975 года была фотография известного комика Рича Литтла в плаще. Mне всегда казалось,что фотография была там неспроста: того и гляди плащ распахнется и перед взором рафинированных читателей окажется ничем не прикрытый нахальный МПХ. В недрах журнала, впрочем, было кое-что похлеще - там была бомба. Именно с разрывом бомбы можно сравнить главу из будущей книги "Answered Prayers", которую сам писатель обычно называл "мое посмертное произведение". Речь идет, разумеется, о скандально известном рассказе Трумэна Капоте "La Cote Basque 1965", где он безжалостно раскрыл все нескромные, а порой и страшные секреты самого высшего света Нью-Йорка. Многие были названы, а другие были выведены под весьма прозрачными псевдонимами, которые никого не провели. Разразился страшный скандал, все прежние душечки перестали с Капоте разговаривать, в салонах высшего света его больше не принимали, на яхтах не катали, и имя его предали анафеме.
Буквально через год и совсем недалеко от места действия рассказа Капоте другой писатель тоже написал произведение, где целью тоже было обличение, и где герои были представлены во всей своей не красе под прозрачными псевдонимами. В общем-то, это тоже было про бомонд. Конечно, герои высшего света Капоте в жизни не слыхали ни про кого из них, а те, в свою очередь, вряд ли имели представление о светских львицах с Пятой Авеню, но, когда этот роман увидел свет, тоже был скандал. В отличии от дам высшего света, которые обиделись на то, что про них написали, тут многие были обижены на автора за то, что он про них не написал. И вообще кто мог себе представить, что парень, который только тем и был заметен, что на вернисажах в галерее Нахамкина в старом помещении на 53-ей улице, где тусовался весь русский эмигрантский бомонд Нью Йорка, он был одет в дико модные и ладно сидящие бархатные джинсы, оказывается и впрямь писатель!
Вообще говоря, когда я впервые прочла "Это я - Эдичка", связь с Капоте мне в голову не пришла: я подумала, что похоже на другого американского писателя - на роман 'Тропик Рака" Генри Миллера. Но откуда бы Эдичке знать про этот роман в 1976 году! Английский он знал плохо, а русского перевода не было и в помине. По крайней мере, я так думала. И оказалась не права. То есть, права! Был, оказывается, перевод "Тропика Рака"; перевод был сделан неким Джорджем Егоровым и был издан ничтожно маленьким тиражом, буквально в 200 экземпляров. Книги постарались привезти в Москву в начале 70х годов, но их накрыла советская таможня. Однако, несколько экземпляров не накрыли, они потом были перепечатаны под копирку, размножены и гуляли по Москве. А из заветных типографских экземпляров один был во владении Вагрича Бахчаняна. BINGO! Именно Вагрич придумал Эдуарду Савенко псевдоним Лимонов, так что нет сомнений, что с Миллером он очень даже был знаком.
Однако, с годами я стала подумывать, что был он знаком и с опусом Капоте: уж слишком там много общего. У обоих рассказчик, он же - плохо загримированный автор, это писатель, который перебрался из провинции в столицу, где пытается пробиться и прожить. В начале повествования, однако, оба, потерпев полный крах, живут в дешевых ночлежках. Оба рассказчика заняты разоблачением общества, в котором оказались, причем, оба не стесняются самых интимных и шокирующих подробностей, а также и убийственных суждений и характеристик. Почему такая беспощадная обнаженность? Почему такая злость? Думаю, что обоих, кроме чисто личной бытовой мести, занимало, как и Генри Миллера до них, место писателя в обществе и отношение общества к писателю, а кто же тут будет доволен.
Были, конечно, и другие авторы, которые выбрали жанр roman a clef, и вовсе не все с одинаковыми результатами. Некоторые представили когда гневный, а когда любовный портрет целой эпохи, а другие написали колониальную беллетристику замешенную на советском пафосе.
Подумав, я решила, что и сама иногда грешу, когда пишу здесь правдивые истории с вымышленными именами. Любовными вышли мои портреты или гневными, это как когда. Мне бы в основном хотелось записывать события, которыми я была свидетелем, потому что Мнемозина - девушка весьма необязательная, и эдак великие вехи забываются. А также потому, что если не писать в дневник, то что же тогда читать?!
Буквально через год и совсем недалеко от места действия рассказа Капоте другой писатель тоже написал произведение, где целью тоже было обличение, и где герои были представлены во всей своей не красе под прозрачными псевдонимами. В общем-то, это тоже было про бомонд. Конечно, герои высшего света Капоте в жизни не слыхали ни про кого из них, а те, в свою очередь, вряд ли имели представление о светских львицах с Пятой Авеню, но, когда этот роман увидел свет, тоже был скандал. В отличии от дам высшего света, которые обиделись на то, что про них написали, тут многие были обижены на автора за то, что он про них не написал. И вообще кто мог себе представить, что парень, который только тем и был заметен, что на вернисажах в галерее Нахамкина в старом помещении на 53-ей улице, где тусовался весь русский эмигрантский бомонд Нью Йорка, он был одет в дико модные и ладно сидящие бархатные джинсы, оказывается и впрямь писатель!
Вообще говоря, когда я впервые прочла "Это я - Эдичка", связь с Капоте мне в голову не пришла: я подумала, что похоже на другого американского писателя - на роман 'Тропик Рака" Генри Миллера. Но откуда бы Эдичке знать про этот роман в 1976 году! Английский он знал плохо, а русского перевода не было и в помине. По крайней мере, я так думала. И оказалась не права. То есть, права! Был, оказывается, перевод "Тропика Рака"; перевод был сделан неким Джорджем Егоровым и был издан ничтожно маленьким тиражом, буквально в 200 экземпляров. Книги постарались привезти в Москву в начале 70х годов, но их накрыла советская таможня. Однако, несколько экземпляров не накрыли, они потом были перепечатаны под копирку, размножены и гуляли по Москве. А из заветных типографских экземпляров один был во владении Вагрича Бахчаняна. BINGO! Именно Вагрич придумал Эдуарду Савенко псевдоним Лимонов, так что нет сомнений, что с Миллером он очень даже был знаком.
Однако, с годами я стала подумывать, что был он знаком и с опусом Капоте: уж слишком там много общего. У обоих рассказчик, он же - плохо загримированный автор, это писатель, который перебрался из провинции в столицу, где пытается пробиться и прожить. В начале повествования, однако, оба, потерпев полный крах, живут в дешевых ночлежках. Оба рассказчика заняты разоблачением общества, в котором оказались, причем, оба не стесняются самых интимных и шокирующих подробностей, а также и убийственных суждений и характеристик. Почему такая беспощадная обнаженность? Почему такая злость? Думаю, что обоих, кроме чисто личной бытовой мести, занимало, как и Генри Миллера до них, место писателя в обществе и отношение общества к писателю, а кто же тут будет доволен.
Были, конечно, и другие авторы, которые выбрали жанр roman a clef, и вовсе не все с одинаковыми результатами. Некоторые представили когда гневный, а когда любовный портрет целой эпохи, а другие написали колониальную беллетристику замешенную на советском пафосе.
Подумав, я решила, что и сама иногда грешу, когда пишу здесь правдивые истории с вымышленными именами. Любовными вышли мои портреты или гневными, это как когда. Мне бы в основном хотелось записывать события, которыми я была свидетелем, потому что Мнемозина - девушка весьма необязательная, и эдак великие вехи забываются. А также потому, что если не писать в дневник, то что же тогда читать?!