Back in the USSR

B дружеском жжурнале случайно разыгрался диспут про битлов и как обстояло дело с их музыкой в СССР.  На эту тему мне есть очень много чего сказать и рассказать, поскольку в моей тогдашней жизни их музыка занимала практически все место.   В своей комнате я только и делала, что слушала их песни.  Если не слушала, то распевала.  Что несколько взводило моих родителей. И они иногда в сердцах мне говорили, что вот, мол, выучила какие-то песни, и только ими твоя башка занята, а лучше бы занималась геометрией поусерднее.

И это при том, что родители не знали,  чем я занималась в школе.  Я усекла, как близки по звучанию фамилии Ленин и Леннон, и поэтому, когда на утренниках все старательно выводили:  "Ленин всегда живой", я пела "Леннон всегда живой, Леннон всегда с тобой".  Мои подруги при этом ухмылялись, но, конечно, не закладывали.

А еще в моем детстве был один Пионер-Всем-Ребятам-Пример.  Это был сын друзей моих родителей : он учился в ЦМШ, он был молодое дарование, он занимался на рояле, как мне говорили по 4 часа в день, а кроме того он был отличником.  И мои родители очень часто мне его ставили в пример, за что я этого Отличника дико ненавидела за глаза.  Познакомиться с ним лично, к счастью, не удавалось: в доме собирались огромные компании, и никаких детей на эти сборища не приводили.  В общем, видимо в воспитательных целях, был устроен какой-то обед днем, и меня тоже привели в гости в дом, где обитал этот паинька.   

Паинька не обманул ожиданий: очкарик, знайка, все-то книжки он читал, что-то там рассказывает о ля бемолях, все взрослые в умилении, a родители, разумеется, смотрят на меня с немым укором.  В комнате его стоит пианино, и он на нем после обеда играет очень лихо и громко марш из Любви к Трем Апельсинам.  

Взрослым, однако, надо поговорить без нас, и они уходят в гостиную, а нас оставляют.  Как только все ушли по длинному коридору, Паинька закрыв дверь в комнату, сел к пианино.

- "Ой", думаю я, "неужто он сейчас начнет заниматься, да еще четыре часа подряд!"

Но он, не особо громко, взял несколько аккордов, от которых я чуть до потолка не подскочила, и спрашивает:

- "Ты знаешь, что это?"

Вместо ответа я тут же продекламировала:

- "When I find myself in times of trouble, Mother Mary comes to me...."

Тут он слабал целиком "Let it Be",  а потом  и "Hey Jude".

И я уже готова была упасть к его ногам, если бы он вдруг гнусным голосом зазнайки не сказал:

- "Это, кстати, мое собственное переложение для рояля.  Транспозиция тоже моя"